Особые экономические зоны в россии 2018: Документы — Правительство России

практика применения налоговых льгот и оценка эффективности

Please use this identifier to cite or link to this item: http://hdl.handle.net/10995/66412

Title:	Особые экономические зоны России: практика применения налоговых льгот и оценка эффективности
Other Titles:	Special Economic Zones in Russia: Practice of Application of Tax Incentives and Assessment of Efficiency
Authors:	Синенко, О. А. Цыганова, Т. Д. Sinenko, O. A. Tsyganova, T. D.
Issue Date:	2018
Publisher:	Издательство Уральского университета
Citation:	Синенко О. А.Особые экономические зоны России: практика применения налоговых льгот и оценка эффективности / О. А. Синенко, Т. Д. Цыганова // Вестник УрФУ. Серия: Экономика и управление. — 2018. — Том 17. — № 1. — С. 166-191.
Abstract:	The article considers the features of the application of fiscal instruments in the special economic zones of Russia in the context of the effectiveness of tax incentives and preferential tax treatment. The purpose of the article is to formulate proposals on improving the methodology of assessment of the efficiency of the special economic zones of the Russia. The basic methods of research were analyses, synthesis and comparative analysis. The study was based on the results of the operation of nine Russian special economic zones of various types launched at least seven years ago. As special economic zones are an instrument for future economic development and growth, assessing the efficiency of such zones is difficult. In the article, the authors analyzed the methods for assessing the effectiveness of special economic zones applied at different times, identified their main similarities and differences. The article analyses imperfections of the methodology for estimating special economic zones based on projected values of indicators: the number of residents, the number of jobs created in the zone, the amount of attracted investments, etc. This approach does not always allow for an effective assessment of a special economic zone because the target values of the indicators may initially be incorrect. The concept of the effectiveness of a special economic zone is proposed to be considered from the point of view the budgetary costs and benefits, as well as in the context of the socio-economic development of the region that hosts the zone. Analysis of the development of special economic zones can become more objective when the existing methodology for assessing the effectiveness is complemented with indicators that reflect the impact of special economic zones on the level of social and economic development of the region. Статья посвящена вопросам применения фискальных инструментов на территориях особых экономических зон России с точки зрения эффективности предоставляемых льгот и преференций. Цель статьи – формирование предложений о совершенствовании применяемой в настоящее время методики оценки эффективности функционирования особых экономических зон России. Базовыми методами исследования являлись анализ, синтез и сравнительный анализ. Исследование основывалось на результатах деятельности девяти российских особых экономических зон различных типов со сроком функционирования более 7 лет. Поскольку территории с особым экономическим статусом представляют собой инструмент экономического развития, ориентированный на перспективу, проведение оценки его результативности и эффективности вызывает определенные трудности. В статье авторами проанализированы методики оценки эффективности развития особых экономических зон, применяемые в разные периоды времени, определены их основные сходства и различия. Приведено обоснование несовершенства методики оценки особых экономических зон, основанной преимущественно на анализе выполнения плановых значений показателей: количества резидентов, числа созданных ими рабочих мест, объемов привлеченных инвестиций и т. п. Данный подход не всегда позволяет эффективно оценить экономическую зону, поскольку плановые показатели могут быть изначально некорректны. Понятие эффективности особой экономической зоны предлагается рассматривать с точки зрения не только бюджетных затрат и выгод, но и с позиции социально-экономического развития региона, на территории которого функционирует особая экономическая зона. Анализ развития особых экономических зон может стать действительно объективным и рациональным при дополнении существующей методики оценки эффективности показателями, отражающими влияние особых экономических зон на уровень социально-экономического развития региона.
Keywords:	SPECIAL ECONOMIC ZONES TERRITORIES WITH A SPECIAL ECONOMIC STATUS EFFECTIVENESS TAX INCENTIVES BUDGET EXPENDITURES ASSESSMENT OF EFFICIENCY ОСОБЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЗОНЫ ТЕРРИТОРИИ С ОСОБЫМ ЭКОНОМИЧЕСКИМ СТАТУСОМ ЭФФЕКТИВНОСТЬ НАЛОГОВЫЕ ЛЬГОТЫ БЮДЖЕТНЫЕ РАСХОДЫ ОЦЕНКА ЭФФЕКТИВНОСТИ
URI:	http://hdl.handle.net/10995/66412
ISSN:	2412-5725
DOI:	10.15826/vestnik.2018.17.1.008
Origin:	Вестник УрФУ. Серия: Экономика и управление. — 2018. — № 1
Appears in Collections:	Вестник УрФУ. Серия экономика и управление

Show full item record   Google Scholar

Items in DSpace are protected by copyright, with all rights reserved, unless otherwise indicated.

Промышленно-производственные особые экономические зоны \ КонсультантПлюс

Почему особые экономические зоны России не привлекают китайских инвесторов

• Главная
• Публикации
• Почему особые экономические зоны России не привлекают китайских инвесторов

В ходе государственного визита в Россию в июне 2019 года лидер КНР Си Цзиньпин вместе с президентом Владимиром Путиным курировали подписание нескольких соглашений об инвестиционном сотрудничестве между китайскими и российскими компаниями[1]. Эти документы обещали более миллиарда долларов китайских прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в Россию в ближайшие годы. В апреле 2019 г., два […]

• Комментарий Россия Кавказ и Средняя Азия

  Ди Вита Спивак

Во время своего государственного визита в Россию в июне 2019 года китайский лидер Си Цзиньпин вместе с президентом Владимиром Путиным курировал подписание нескольких0028 соглашения об инвестиционном сотрудничестве между китайскими и российскими компаниями ^[1] . Эти документы обещали более миллиарда долларов китайских прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в Россию в ближайшие годы.

В апреле 2019 года, за два месяца до визита Си в Россию, я оказался на полевом проекте во Владивостоке, менее чем в 200 км от российско-китайской границы, и выслушивал местные заинтересованные стороны, жалующиеся на препятствия на пути привлечения китайского капитала в Россию. Дальневосточный рынок России. Что касается российского Дальнего Востока, то продолжающееся китайско-российское геополитическое сближение и несколько знаковых инвестиционных проектов имеют только ограниченное влияние на интерес китайских инвесторов на рынке сразу за границей. Из $140 млрд китайских ПИИ в Россию в 2017 г. только 2% было вложено в этот регион, несмотря на усилия Москвы по созданию здесь различных особых экономических зон (ОЭЗ) для привлечения ПИИ за счет снижения налогов и упрощения бюрократических процедур ^[2] .

В целом, на Дальнем Востоке России 20 ОЭЗ : многочисленные ОЭЗ опережающего развития (ОЭЗ) и Свободный порт Владивосток (СПВ). Большинство из них были созданы в 2014-2015 годах — когда на Россию обрушились первые раунды западных санкций после украинского кризиса. В то время как резиденты СПВ могут заниматься практически любым видом бизнеса, ТОРы, как правило, имеют промышленную специализацию. Например, ТОР «Хабаровск» специализируется на логистике и производстве, а ТОР «Надеждинское» — на лесной отрасли. В то время как ТОРы обеспечивают своих резидентов базовой инфраструктурой, резиденты СПВ имеют право приобретать земельные участки без проведения торгов. Также дальневосточные ОЭЗ гарантируют своим резидентам снижение налогов, сокращение сроков контрольных проверок и помощь в защите инвестиций в судебном порядке ^[3] . Они также могут воспользоваться таможенными льготами, если создадут «свободную таможенную зону»: для такой зоны необходимы специальные помещения и видеонаблюдение на территории бизнеса.

Несмотря на разнообразие ОЭЗ на Дальнем Востоке России и предоставляемые ими привилегии, только шести из них удалось привлечь китайские ПИИ . FPV включает 34 проекта под руководством Китая, которые обязались инвестировать 510 миллионов долларов в течение следующих трех-пяти лет. Пять других ТОР вместе сумели привлечь 11 проектов под руководством Китая, которые обещали привлечь в Россию 35 миллиардов долларов ПИИ ^[4] .

Однако эти инвестиции не являются реальными, а «контрактованными» : в 2015-2018 годах общая сумма реальных китайских инвестиций на российском Дальнем Востоке достигла всего $38млн ^[5] . Пока из 45 проектов в шести ОЭЗ, привлекших китайские инвестиции, заработали только пять. Большинство из них годами находятся на стадии подготовки из-за местной волокиты и отсутствия инфраструктуры.

Хотя политическая воля Москвы хорошо сработала при создании дальневосточных ОЭЗ, она не смог разработать для них достойную стратегию . Это влияет на управление СЭЗ. Дальневосточная корпорация развития (ДКР), управляющая компания ОЭЗ, формально отвечает за решение проблем резидентов, но не обладает достаточными законодательными и административными полномочиями для выполнения этой обязанности. Чиновники ДВРС подчеркивают пересекающиеся функции различных государственных структур, занимающихся развитием дальневосточных ОЭЗ, что сбивает с толку иностранных инвесторов.

При отсутствии стратегических целей инерция местных администраций влияет на эффективность дальневосточных ОЭЗ ^[6] . Местные органы власти и деловые люди в регионе часто склонны рассматривать китайские компании не как партнеров, а как конкурентов — за деловые возможности и ресурсы. Им не удается создать неформальную поддержку для китайских инвесторов, что часто является для них решающим фактором при принятии решения об инвестировании в другие страны со слабым верховенством закона ^[7] .

Конфликт интересов Москвы и регионов по привлечению инвестиций на Дальний Восток приводит к проблемам в работе ОЭЗ. Жители недовольны постоянно меняющимся законодательством, касающимся зоны, которое применяется к ним задним числом. Изменения в законодательстве часто связаны с опасениями местных чиновников, что ОЭЗ могут стать «слишком льготными» и размыть местную налоговую базу. Например, в 2017 году в Приморском крае чиновники решили лишить резидентов СПВ налоговых льгот, если они приобрели оборудование, которое ранее использовалось нерезидентами СПВ, чтобы гарантировать, что компании не приобретут статус резидента СПВ для уклонения от уплаты налогов.

Некоторые привилегии СЭЗ не работают в полной мере . Например, свободная таможенная зона, на которую имеют право резиденты ОЭЗ, требует строительства специальной таможенной инфраструктуры, что слишком дорого для большинства резидентов ОЭЗ ^[8] . Некоторые проекты СПВ ждут утверждения земельного участка несколько месяцев из-за бюрократических проволочек с местными властями, а некоторые резиденты ТОР жалуются на низкое качество базовой инфраструктуры.

Наконец, существование ОЭЗ не решает более крупные социально-экономические проблемы дальневосточного рынка : хотя он занимает 40,6% территории России, его доля в ВВП страны составляет всего четыре процента ^[9] . Небольшой размер рынка и отсутствие транспортной инфраструктуры на Дальнем Востоке России отпугивают китайских инвесторов. В целом, волатильность российской валюты, нехватка квалифицированной рабочей силы на Дальнем Востоке России и сложное российское законодательство отталкивают китайцев от России в другие направления для инвестиций.

Когда Москва создавала ОЭЗ на Дальнем Востоке, в итоге она создала самые благоприятные инвестиционные зоны в России. Однако российские власти явно недооценили конкуренцию со стороны соседних Китая и Южной Кореи, ведущих азиатских экономик, которые ближе к российскому Дальнему Востоку, чем Москва. Дальневосточные ОЭЗ стали последней инстанцией для внутреннего российского бизнеса, но по-прежнему не могут конкурировать в привлечении ПИИ с крупными азиатскими рынками, которые имеют более прозрачную политику привлечения инвестиций, стабильное законодательство и четкие правила игры для инвесторов.

Примечания

[1] Президент России. (2019) Российско-китайские документы, подписанные в ходе государственного визита Председателя КНР Си Цзиньпина в Российскую Федерацию. Президент России.

[2] Центральный банк Российской Федерации. (2018). Прямые инвестиции в Российскую Федерацию. Операции по инструментам и странам партнерам.

[3] Корпорация развития Дальнего Востока. (2019). Корпорация развития Дальнего Востока.

[4] Там же.

[5] Центральный банк Российской Федерации. (2018). Прямые инвестиции в Российскую Федерацию. Операции по инструментам и странам партнерам.

[6] Иванов С., Савченко А., Зуенко И., Козлов Л. (2016). Китайский Капитал на Юге Дальнего Востока России: Ожидания Государства и Реалии Взаимодействия . Владивосток: Институт истории, археологии и этнографии городов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук. стр. 5-29.

[7] Габуев, А. (2019). Невпроворот на Востоке. Московский Центр Карнеги.

[8] Спивак В. и Фой Х. (2019). Россия борется за привлечение китайского капитала на свой Дальний Восток . Financial Times , [онлайн]. Доступно по адресу: https://www.ft.com/content/d4cf3486-681b-11e9-a79d-04f350474d62 [Проверено 11 августа 2019 г.].

[9] Федеральная служба государственной статистики. (2019). Социально-экономическое положение федеральных округов – 2019 г. Федеральная служба государственной статистики.

Кластерный подход к организации особых экономических зон в России и Казахстане | Тургель

Емец М.И., Пургин А.С. (2015) Сравнительный анализ инструментов региональной политики Российской Федерации: особых экономических зон, зон территориального развития и территорий опережающего социально-экономического развития. Экономика, Государство, Общество, 4, 28.

Неучева М.Ю. (2011). Функционирование особых экономических зон в разных социально-экономических системах. Проблемы современной экономики, 2(38), 248–251. (на русск.)

Тургель, И. Д., Божко, Л. Г., и Линши, С. (2016). Государственная поддержка развития моногородов России и Казахстана. Финансы: теория и практика, 2(92), 22–32. (на русском языке)

Тургель И., Панзабекова А. и Сатпаева З. (2018). Сравнительный анализ подходов к созданию института оценки регулирующего воздействия в России, Казахстане и Кыргызстане. Вестник Национальной академии наук Республики Казахстан, (4), 153–160.

Найзабеков А. и Божко Л. (2018). Дальнейшее развитие кластерных инициатив в Республике Казахстан. Energy Procedia, 147, 654–659.. DOI: 10.1016/j.egypro.2018.07.085

Хабдуллин А., Хабдуллина З., Хабдуллин А., Хабдуллина Г., Лаука Д. и Блумберга Д. (2017). Анализ гибкости промышленного электропотребления. Оценка потенциала сбережений в Латвии и Казахстане. Energy Procedia, 113, 450–453. DOI: 10.1016/j.egypro.2017.04.037

Тургель И., Божко Л. и Лескова Л. (2016). Государственная поддержка моногородов в России и Казахстане: опыт и проблемы. Энергетическая Процедия, 95, 559–563. DOI: 10.1016/j.egypro.2016.09.085

Божко, Л. Л. (2017). Оценка подходов к вопросам индустриализации в Республике Казахстан и Китайской Народной Республике. Energy Procedia, 113, 482–487. DOI: 10.1016/j. egypro.2017.04.046

Тулупова С.А., Рауандина Г.К., Лустов Н.С. (2015). Создание специальной экономической зоны «Хоргос-Восточные ворота» как основной фактор реализации транзитного потенциала Республики Казахстан. Экономические проблемы, 2(66), 51–52. (на русск.)

Божко Л. (2018). Сценарии развития межрегионального экономического взаимодействия в условиях кластеризации экономики Республики Казахстан. Energy Procedia, 147, 397–401.

Портер, Мэн (1998). Кластеры и новая экономика конкуренции (Том 76, № 6, стр. 77–90). Бостон: Гарвардский бизнес-обзор. Получено с: https://www.clustermapping.us/sites/default/files/files/resource/Clusters_and_the_New_Economics_of_Competition.pdf (по состоянию на 25 апреля 2019 г.)

Маршалл, А. (2009). Основы экономики: полное восьмое издание. Нью-Йорк: Cosimo, Inc.

Дебаре, П., Ли, Дж., и Пайк, М. (2010). Агломерация, обратные и прямые связи: данные южнокорейских инвестиций в Китай. Canadian Journal of Economics/Revue canadienne d’économique, 43(2), 520–546.

Амити, М., и Яворчик, Б.С. (2008). Торговые издержки и размещение иностранных фирм в Китае. Журнал экономики развития, 85 (1-2), 129–149.

Мэтьюз, Дж. (2010). Стратегия в промышленных кластерах: коллективная эффективность, повышение отдачи и возможности более высокого порядка. Лекция памяти Хольгера Крафорда, Лундский университет, 7 сентября.

Кругман, П. (1991). Возрастающая отдача и экономическая география. Журнал политической экономии, 99 (3), 483–499.

Корнейко О. В., Пестерева А. В. (2017). Кластерный подход в организации свободных экономических зон. АНИ: Экономика и управление, 6(1), 80–83.

Фароле, Т., и Акинчи, Г. (2011). Особые экономические зоны: прогресс, возникающие вызовы и будущие направления. Вашингтон, округ Колумбия: Всемирный банк.

Моберг, Л. (2015). Политическая экономия особых экономических зон. Журнал институциональной экономики, 11 (1), 167–19.0. DOI: 10.1017/S1744137414000241

Тифенбрум, С. (2013). Зоны внешней торговли США, безналоговые торговые зоны мира и их влияние на экономику США. Журнал международного бизнеса и права, 12 (2), 149–222. Получено с: http://scholarlycommons.law.hofstra.edu/jibl/vol12/iss2/11 (по состоянию на 25 апреля 2019 г.)

Neveling, JPW (2015). Зоны свободной торговли, зоны экспортной переработки, особые экономические зоны и глобальные имперские образования с 200 г. до н.э. по 2015 г. н.э. В: Несс И., Коуп З. (ред.), Энциклопедия империализма и антиимпериализма Пэлгрейва (стр. 1006–1017). Пэлгрейв Макмиллан Великобритания.

Рубини, Л., Ди Томмазо, М. Р., и Барбьери, Э. (2015). Особые экономические зоны и кластерная динамика: Китай. Международная энциклопедия социальных и поведенческих наук, 207–212. DOI: 10.1016/B978-0-08-097086-8.73065-0

Zeng, DZ (2011).