Непрозрачный бизнес стекольного короля: Судью Дорогомиловского суда вынудили уволиться из-за интимной фотографии, сворованной из взломанного телефона

Судью Дорогомиловского суда вынудили уволиться из-за интимной фотографии, сворованной из взломанного телефона

Это произошло после того, как она смягчила меры пресечения фигурантам дела «Нового величия».

Судью Дорогомиловского районного суда Москвы Ирину Деваеву вынудили уволиться из-за обнаженной фотографии. Об этом сообщает Znak.com со ссылкой на источник, участвовавший в заседании председателей в Мосгорсуде.

На сайте квалификационной коллегии судей Москвы сказано, что вопрос об увольнении Деваевой рассматривали 29 марта. Однако в пресс-службе суда Znak.com сказали, что судья уволилась по собственному желанию. 

До этого председателю Дорогомиловского районного суда Ольге Быковской и председателю Мосгорсуда Ольге Егоровой показали фотографию, где Деваева фотографирует себя с обнаженной грудью.

Как рассказал собеседник издания, после этого у Ирины [Деваевой] сразу же забрали печать и удостоверение. В качестве аргумента использовалось ее якобы аморальное поведение. В частности Егорова кричала, что не допустит такого разврата среди судей.

Самое интересное, что эта фотография Деваевой была сделана до того, как она стала судьей в 2016 году. При этом она нигде не публиковалась, а, по словам источника, была выкрадена с ее iPhone 7 после взлома. Кто именно показывал такого рода фото председателю, неизвестно. 

После скандала Деваева была вынуждена написать заявление об уходе. 

Источник Znak.com добавляет, что у Деваевой были напряженные отношения с председателем Дорогомиловского суда Москвы Ольгой Быковской. Последняя обвиняла ее в излишней «самостоятельности». К примеру, Деваева ни с кем не советовалась при вынесении решения по изменению меры пресечения фигурантам уголовного дела «Нового величия» Анне Павликовой и Марии Дубовик. В августе 2018 года их перевели из СИЗО под домашний арест, о чем просило следствие.

Деваева сослалась на то, что на тот момент все свидетели по уголовному делу были допрошены, судебные экспертизы назначены, а также на ухудшение здоровья у Павликовой и Дубовик.

Тем более, что, как ранее сообщали СМИ, Павликову и Дубовик могли отпустить из СИЗО и без ходатайства следствия, так как к августу 2018 года Верховный суд нашел ошибки в решениях об аресте девушек, которые были вынесены нижестоящими судами.

Напомним, дело «Нового величия» вызвало широкий общественный резонанс. В марте прошлого года были задержаны восемь членов этой группы в возрасте от 17–19 лет, которые, по версии следствия, хотели устроить в России госпереворот и захватить власть. Им предъявили обвинения по частям 1 и 2 статьи 282.1 УК РФ («Организация экстремистского сообщества» и «Участие в экстремистском сообществе»). 

Сами фигуранты дела говорят, что их дружеские встречи было решено оформить в некую «организацию» с подачи внедрившегося к ним некоего стороннего человека, который, по некоторой информации, мог быть сотрудником полиции (центра «Э») или ФСБ.

После задержания часть фигурантов дела заявляла о пытках, что впоследствии подтвердила Общественная наблюдательная комиссия (ОНК). Один из «террористов» из-за издевательств пытался покончить с собой, другой объявлял голодовку. 

📕 Рыбы молчат по-испански — Надежда Беленькая » Страница 3 » 📚 KnigkinDom — Электронная библиотека «Книжкин Дом»

Ознакомительный фрагмент

День был долгим, пустым. Но он кончался. Его последние часы медленно ползли сквозь гостиничный номер, как огромный прохладный слизень – такие появляются летом после дождя на городских тротуарах.

Что же особенного в нем было, откуда взялась в Нине смутная непроходящая тревога?

Только много времени спустя она поняла, что это был за день. Оглядываясь в прошлое, она видела его как маленький стеклянный шар с домиками и снегом – снег лежит неподвижно, укрывая игрушечный город худым муравьиным одеялом, но стоит взять шар в руки – и взбаламученные снежинки взлетают и кружатся! Внутри шара скрывалось все Нинино будущее. Тысячи километром дорог, туго смотанные колесиком серпантина. Миллионы непривычных слов, которые ей предстояло произнести. Люди и события томились в его стеклянном толще, как спящие рыбины, закованные в лед.

И где-то в самом сердце шара крошечным иероглифом темнела смерть…

В тот вечер Нина еще не могла знать, что подходящий к концу зимний день был точкой невозврата.

Ни о чем таком она не догадывалась – ни о стеклянном шаре, ни об иероглифе.

Просто мерзла и тревожилась, привалившись к твердой гостиничной подушке.

Чтобы отвлечься и заглушить беспокойство, надела очки, вытащила из рюкзака вещи. Кипятильник, чашка, печенье в шуршащем пакете. Полотенце, зубная щетка. А вот и глянцевый журнал, который днем дала почитать Ксения, – увесистая скользкая книжища разъезжалась в руках, когда Нина торопливо пыталась свернуть ее цилиндром, чтобы запихнуть в рюкзак. Обычно такие журналы она не читала даже от скуки. В кровати перед сном, в метро, в универе в перерывах между занятиями – на любой случай жизни у нее было заготовлено серьезное, нужное чтение. Большой рюкзак – большая полноценная книжка, маленькая сумочка – Нина наскоро прихватывала какую-нибудь монографию с кафедры. Но в Ксенином журнале она еще днем обнаружила статью про Сальвадора Дали, о которой вспомнила только сейчас.

На развороте – репродукции известных картин: «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения», «Предчувствие гражданской войны». Все это Нина помнила наизусть. Пробежала глазами текст. «…Гала, – рассказывалось в статье, – произнесла незабываемую фразу: “Мой маленький мальчик, мы никогда не покинем друг друга”. В быту они оказались почти идеальной парой, как часто случается с совершенно разными людьми. Из парижанки, находившей удовольствие в развлечениях богемы, Гала превратилась в няньку, секретаря, менеджера гения-художника, а затем и в хозяйку огромной империи, имя которой – Дали. Гала транжирила деньги направо и налево и делала это очень весело…» И дальше в том же духе. Любое повествование о Дали казалось Нине поверхностным, едва ли не бульварным: его дневники были темой ее неоконченной диссертации, и она без подготовки могла рассказать больше, чем любой глянцевый автор. За несколько лет материалов накопилось так много, что тема расплывалась, казалась необъятной и к тому же все время норовила дать побеги самостоятельных сюжетов. Нина уже с трудом понимала, какое отношение к ней лично имеет это громоздкое сооружение, выстроенное по чужим правилам, и постепенно, втайне ото всех, начинала им тяготиться.

«Нормальные люди пишут диссертацию быстро, – внушала ей мать. – Застрянешь, и растянется на годы».

На годы… Возможно, это как раз Нинин случай – ей уже скоро тридцать.

Она вздохнула и перевернула страницу. Знакомые черно-белые фотографии. Растиражированный Дали-символ, Король Мустафа с вытаращенными глазами. А вот ранняя фотография – Кадакес, море, застенчивый юноша отдыхает в кресле на берегу. У юноши усталые руки и тонкий профиль. Ножки плетеного кресла слегка вдавлены в сырой песок, и море тянется, стараясь лизнуть ботинки. Еще один известный снимок: берег, обнаженный Дали обнимает Галу – мечтательное, немного отстраненное лицо, как будто он не догадывается, что их фотографируют. Видно, как под мышками растут волосы. Интересно, подумала Нина: все фотографии черно-белые! Как будто Дали так и остался в первой, черно-белой половине своей жизни вместе с поплывшими часами, облачными слонами, с муравьями, вылезающими из хлеба. И еще – на берегах Ампурдана, в полоске скалистого берега, в дымке на горизонте. В небесной тверди – густо-синей, как масляная краска в ведерке. В темном облаке-бумеранге над морем.

Отложив журнал и закрыв глаза, Нина думала о диссертации, Дали, Ампурдане, а зимняя ночь, втекавшая в форточку, пахла камнями и солью Средиземноморья.

Снег кружился внутри стеклянного шара.

С вокзала донесся тоскливый вой электрички.

Нина спала.

* * *

Внезапно в номер постучали, кто-то осторожно повернул ручку.

Из-за двери показались Ксенины очки.

– Эй, не спишь? – зашептала Ксения. – Ничего, что я зашла? Ты дверь-то на ключ закрывай. Перепутает кто-нибудь спьяну и уляжется тебе под бок. Или деньги стырят.

– Я не знала, что нужно на ключ… Давно в гостинице не жила.

Ксения сняла кроссовки, мягкие и неслышные, как волчьи лапы, и плюхнулась на Нинину кровать, прямо на одеяло. Как была с улицы – распустив на шее вязаный шарф и не снимая куртки.

За окнами гостиницы шел снег, и на ее очках сверкали капли. Снег валил, как непрозрачный белый ливень. Если погасить лампу, сквозь задернутые шторы было видно, как косматые тени, проплывая по складкам, медленно слетают вниз.

– Блин, как же все достало, – бормочет Ксения, снимая очки и вытирая шарфом мокрые стекла.

– Что-то случилось?

Нина знала, что в восемь вечера Ксения отправилась на встречу с важными людьми. Важные люди говорили по-русски, и в переводчике она не нуждалась. На улицах было пусто, дремотно. Нина и испанцы остались в гостинице, а Ксения села в свой джип и умчалась во тьму. В самой глубине этой тьмы, в одном из рогожинских ресторанов ее ждали.

– Ничего не случилось. Просто у меня не было выбора, – в Ксенином голосе звучит отчаяние. – Я не могла не пойти. А там все пьяные, водка, жратва. Морды от жира блестят… А я ж на диете. Раздельное питание по Монтиньяку. После семи я вообще ничего не ем!

Постепенно до Нины доходит, что Ксения пьяна. От нее пахнет водкой и ресторанной едой. Запах застолья, смешавшись с гостиничным куревом, вытесняют синеватую прохладу, которая втекала с улицы через форточку.

– Хочешь чаю?

– Давай, если есть. До сих пор не согреюсь… Понимаешь, я жратву ихнюю не перевариваю – в прямом смысле слова. Даже запах. Ветчина, колбаса, рулет куриный… Тьфу! В салате ведро майонеза. И главное, шутки их пошлые, морды красные…

Нина поставила греться воду в стакане, окунув туда прихваченный из Москвы кипятильник, и удивленно посмотрела на Ксению.

– Чиновники, – пояснила Ксения. – Начальник департамента образования, оператор банка данных, социальный работник из дома ребенка. Тетки из роно… У начальника департамента сегодня день рождения, и он целый пир закатил. Заодно меня позвал. Большая, между прочим, честь. Такое общество! Чиновникам рогожинским бабки девать некуда, вот и транжирят на юбилеи… Фу, до сих пор колбасой воняет, – добавляет Ксения, брезгливо обнюхивая рукава.

Французский король, который считал себя сделанным из стекла

Король Карл VI, правивший Францией с 1380 по 1422 год, придерживался странного убеждения: он верил, что сделан из стекла. Чтобы защитить свое хрупкое тело, он облачился в специальную усиленную одежду. Опасаясь, что он разобьется от их прикосновения, он запретил своим придворным приближаться к нему. Еще до этой трансформации жизнь короля была отмечена безумием. В 1392 году, пораженный приступом ярости и паранойи, он убил четырех своих рыцарей. Всю оставшуюся жизнь его преследовал призрак этого ужасного поступка.

Уже на следующий год снова случилась трагедия. Король и пятеро его товарищей оделись для праздника как «дикие люди», получеловеки-полузвери, в развевающихся лохмотьях и всклокоченном мехе. Случайная искра упала на один костюм и подожгла его. Вскоре все шестеро были в огне, и только король и еще один товарищ остались живы. Мероприятие вошло в историю под названием «Bal des Ardents» или «Танец горящих мужчин».

Это ужасное событие также нанесло шрам королю, и он всю оставшуюся жизнь страдал от дикой, разрушительной ярости. Убежденность в том, что он сделан из стекла, была лишь одной из его многочисленных странностей.

Как ни странно, король Чарльз был далеко не одинок в своем стеклянном заблуждении. Он был лишь самым возвышенным представителем целой череды Стеклянных Людей, появившихся по всей Европе между пятнадцатым и семнадцатым веками. Рассказы о людях, страдающих стеклянными костями, стеклянными головами, стеклянными руками и стеклянными сердцами, изобилуют медицинскими и литературными текстами того времени. Один несчастный мужчина был убежден, что его ягодицы сделаны из стекла, и что если он присядет, то разобьёт их на летящие осколки. Он боялся выходить из дома, на случай, если стекольщик попытается расплавить его в оконное стекло.

Миниатюрная иллюстрация, изображающая «Bal Des Ardents», на котором загорелись придворные костюмированные дикари, c. 1470 (через Wikimedia Commons)

Другой стеклянный человек отправился на Мурано, итальянский остров, известный своим прекрасным стеклом, в надежде броситься в печь и превратиться в кубок. Еще один случай рассказывает об одном ученом, который считал, что поверхность мира сделана из стекла, под которым скрывается клубок змей. Он не смел встать с постели, опасаясь, что разобьет стекло и попадет в змеи.

Поскольку Стеклянные Люди привлекли внимание ученых из многих областей, разгорелись споры о том, относится ли их изучение к области медицины или веры, является ли это болезнью тела или души. Согласно тогдашним медицинским представлениям, страдальцы страдали формой «меланхолии», болезнью, особенно распространенной среди ученых и влюбленных. Средневековое понимание тела считало, что здоровье достигается за счет баланса четырех жидкостей: крови, слизи, желтой желчи и черной желчи. Меланхолия была вызвана избытком черной желчи, которая, как считалось, сама по себе в жару больного тела приобретала стеклянный блеск».0011 vitrea bilis

». Черная желчь была также юмором интеллекта; меланхолия была и проклятием ученых, поэтов и философов, и источником их блеска.

Семнадцатый век был также эпохой картин vanitas, жанра натюрморта, в котором символические объекты были сгруппированы вместе, чтобы представить хрупкость и быстротечность жизни. На этих изображениях стекло, как и пузыри, и песочные часы, и увядающие цветы, были символом эфемерности жизни на земле. Точно так же разбитый сосуд является общепринятым христианским символом хрупкости и ограниченности тела. Возможно, представление о себе как о конструкции из тонкого стекла было реакцией на хрупкость человеческого тела и на легкость, с которой оно могло быть разбито в одно мгновение.

С другой стороны, у стекла есть и волшебная сторона. Изготовление стекла рассматривалось как своего рода алхимия: превращение песка и пыли в полупрозрачный кристалл. Также стеклу приписывалось чудесное свойство трескаться при прикосновении к яду, сила «превышающая золото, серебро или любой другой минерал». (Человеческое тело, как и стеклянный кубок, представляет собой сосуд, который разбивается, когда его наполняют ядом.)

», историк Гилл Спик цитирует отчет о венецианском производстве стекла, написанный в эту эпоху, в котором выражается мистическая природа стекла. Глядя в стеклянную печь, автор размышляет: «Если этот маленький огонь в печи способен превратить такой маленький комок темной пыли и песка в такое драгоценное прозрачное тело, как кристалл, то, несомненно, тот великий вселенский огонь, который произойдет при судный день, пусть своим неистовым пылом остекленеет и превратит в один кусок кристалла все тело земли».

Из этого видения целого мира, пылающего и плавящегося в стекло в пламени суда, Спик делает предположение, что Стеклянные Люди считали себя продуктом аналогичной травмы, разрушенным и воссозданным «очищающим огнём».

Эта идея имеет жуткое отголосок в истории Карла VI. Был ли король Карл изменен пламенем Арденского бала? Вышел ли он из этого жертвоприношения окаменевшим, превратившись в Стеклянного Короля?

JSTOR — это цифровая библиотека для ученых, исследователей и студентов. Читатели JSTOR Daily могут бесплатно получить доступ к оригинальным исследованиям наших статей на JSTOR.

«El licenciado Vidriera» и стеклянные люди Европы раннего Нового времени

Автор: Gill Speak

The Modern Language Review, Vol. 85, № 4 (октябрь 1990 г.), стр. 850-865

Ассоциация современных гуманитарных исследований

LA FOLIE DE CHARLES VI

Автор: Гастон Доду

Revue Historique, T. 150, Fasc. 2 (1925), рр. 003

Исследования по иконографии, Vol. 21 (2000), стр. 123–180

Попечительский совет Университета Западного Мичигана через его Средневековые публикации института и попечители Принстонского университета

Человек, который считал себя сделанным из стекла, и некоторые связанные изображения

Автор: Альфред Гарвин Engstrom

Исследования по филологии, Vol. 67, № 3 (июль 1970 г.), стр. 390-405

University of North Carolina Press

Редкая винтажная чаша из белого непрозрачного молочного стекла Fire King с латунью

Etsy больше не поддерживает старые версии вашего веб-браузера, чтобы обеспечить безопасность пользовательских данных. Пожалуйста, обновите до последней версии.

Воспользуйтесь всеми преимуществами нашего сайта, включив JavaScript.

Нажмите, чтобы увеличить

Редкая находка

Цена: 1 260,93 турецких лир

Загрузка

Доступен только 1

Включены местные налоги (где применимо)

540 продаж |

5 из 5 звезд

Вы можете сделать предложение только при покупке одного товара

Внесен в список 2 февраля 2023 г.

6 избранных

Сообщить об этом элементе в Etsy

Выберите причину… С моим заказом возникла проблемаОн использует мою интеллектуальную собственность без разрешенияЯ не думаю, что это соответствует политике EtsyВыберите причину…

Первое, что вы должны сделать, это связаться с продавцом напрямую.

Если вы уже это сделали, ваш товар не прибыл или не соответствует описанию, вы можете сообщить об этом Etsy, открыв кейс.

Сообщить о проблеме с заказом

Мы очень серьезно относимся к вопросам интеллектуальной собственности, но многие из этих проблем могут быть решены непосредственно заинтересованными сторонами. Мы рекомендуем связаться с продавцом напрямую, чтобы уважительно поделиться своими проблемами.

Если вы хотите подать заявление о нарушении прав, вам необходимо выполнить процедуру, описанную в нашей Политике в отношении авторских прав и интеллектуальной собственности.